Художник- молодой человек, возвышенный, утончённый и мечтательный. Он страстно влюблён в красоту, в идеал - высшее, что есть в мире. В человеке красота неотделима для главного героя от внутренней чистоты и благородства. Он живёт в придуманном им мире, где все люди идеальны и непорочны.

Действительность же приносит нашему герою жестокие разочарования. Встретив на Невском проспекте девушку неземной красоты, он влюбляется в нее, после он узнает, что она девушка лёгкого поведения. Она часто стала сниться ему и сон для Художника становиться мечтой, единственной возможностью видеть её и быть счастливым.

В своих мечтах Герой считает, что своей любовью сможет вернуть её на путь праведный. Сны заменяют ему реальность. И когда наконец он решается сделать ей предложение, в ответ получает лишь насмешки.

Красота, идеал, мечта оказались ложной, фальшивой, растленной. Красота становиться объектом торговли.

Происходит крушение идеалов. Мечты художника разрушены, он трагически переживает противоречие идеала и действительности.

...Она взглянула на меня. Она улыбнулась; нет, это собственные мечты смеются надо мной. Во мне все дрожит; чувства, мысли горят. столько счастья в один миг! Нет, мое чувство — это не пламя земной страсти, и не то, что возбудило бы в развратном человеке дерзкие помышления. Это доверие, которое оказало мне слабое прекрасное существо, наложило на меня обет рыцарской строгости.

...Из всех сновидений одно было радостнее для него всех: ему представилась его мастерская, с таким наслаждением он сидел с палитрою в руках! И она тут же. Она была уже его женою. Она сидела возле него и смотрела на его работу. В ее глазах, томных, усталых, написано было бремя блаженства; все в комнате его дышало раем. Она склонила к нему на грудь прелестную свою головку... Лучшего сна он еще никогда не видывал.

...Лучше бы ты вовсе не существовала! не жила в мире, а была бы создание вдохновенного художника! Я бы не отходил от холста, я бы вечно глядел на тебя и целовал бы тебя. Я бы жил и дышал тобою, как прекраснейшею мечтою, и я бы был тогда счастлив. Я бы призывал тебя, как ангела-хранителя, пред сном и бдением, и тебя бы ждал я, когда бы случилось изобразить божественное и святое.

Художник!!! Вечно зазовет к себе какую-нибудь нищую старуху и заставит ее просидеть битых часов шесть, с тем чтобы перевести на полотно ее жалкую, бесчувственную мину.

При всем том с истинным наслаждением трудятся над своею работою. Истинный талант, и если бы только дунул на него свежий воздух Италии, он бы, верно, развился так же вольно, широко и ярко, как растение, которое выносят наконец из комнаты на чистый воздух.

...Зачем я его купил? на что он мне? Двугривенный последний был. Черт побери! гадко на свете! На какие деньги я завтра буду обедать?

А понеси я продавать все мои картины и рисунки, кто купит их, не зная меня по имени? Кому нужны моя неоконченная любовь Психеи, или портрет парня в синей рубашке, хотя он, право, лучше портретов какого-нибудь модного живописца?

О, бедность жалкая судьба художника. Зачем я мучусь и, как ученик, копаюсь над азбукой, тогда как мог бы блеснуть ничем не хуже других и быть таким, как они, с деньгами...

Портрет произвел по городу шум. Все изумлялись искусству, с каким художник умел сохранить сходство и вместе с тем придать красоту оригиналу. Казалось, весь город хотел у него писаться. Со всех сторон только требовали, чтоб было хорошо и скоро.

Все нужно было заменить ловкостью и быстрой бойкостью кисти. Охватывать одно только целое, одно общее выраженье и не углубляться кистью в утонченные подробности; одним словом, следить природу в ее окончательности было решительно невозможно. Притом у всех вписавшихся было много притязаний.

Прежде он все-таки искал дать какое-нибудь новое положение, поразить силою, эффектом. Теперь и это становилось ему скучно. Ум уставал придумывать и обдумывать. Это было ему невмочь, да и некогда: рассеянная жизнь и общество, где он старался сыграть роль светского человека, — все это уносило его далеко от труда и мыслей. Кисть его хладела и тупела, и он нечувствительно заключился в однообразные, определенные, давно изношенные формы.

Истинные знатоки и художники только пожимали плечами, глядя на последние его работы. А некоторые, знавшие Чарткова прежде, не могли понять, как мог исчезнуть в нем талант, признаки которого оказались уже ярко в нем при самом начале, и напрасно старались разгадать, какие образом может угаснуть дарованье в человеке, тогда как он только что достигнул полного развития всех сил своих.